В одной далекой стране, там, где единороги пасутся на бирюзовых полях, а в синем небе летают желтые бабочки, жила-была крольчиха по имени Молли.
Она была благородной вдовой. Все дети ее выросли, уже имели свои семьи, обзавелись собственными норками, и заботами.
Дом опустел и дни стали течь более размеренно и спокойно. Молли впервые за долгое время позволила себе задуматься о собственном счастье.
И вот однажды весной, когда деревья только начинают просыпаться от зимнего сна, а почки осторожно раскрываются, встречая солнце, Молли познакомилась с кроликом Стефаном из соседней деревни. Он был галантен и обаятелен, с добрым сердцем и мягким голосом.
Молли согласилась выйти за него замуж, решив, что теперь, когда её дети выросли, она, наконец, может пожить для себя, так как ей хочется. Заниматься чем ей хочется, потому что теперь она никому ничего не должна.
Но не всё было так просто.
Дети, заметив, что их мама стала жить своей жизнью, начали высказывать недовольство.
Однажды её старший сын, пришёл к ней, слегка нахмурив брови, сдержанно сказал:
— Мама, ты очень изменилась. Мне кажется, ты больше не любишь меня, как раньше. Когда я был маленьким, я постоянно чувствовал твою любовь … А теперь —ты будто чужая мне.
Молли с улыбкой мягко посмотрела на него. Она подошла ближе, положила лапку ему на плечо и тихо сказала:
— Сыночек… с чего ты это взял? Я люблю тебя — всегда любила и буду любить. Я искренне радуюсь каждому твоему звонку, слушаю с интересом о твоих делах. Мы ведь общаемся почти каждый день.
Я не вмешиваюсь в вашу с женой жизнь — у тебя своя семья, и я уважаю это. Разве не в этом тоже проявляется любовь — быть рядом, но не навязываться, не мешать вам жить своей жизнью?
Сын вздохнул и отвёл взгляд.
— Не знаю, — пробормотал он. — Мне просто… чего-то не хватает. Не могу объяснить. Как будто что-то ушло, что-то изменилось… и я не знаю, что именно.
Они постояли в тишине. За окном лениво покачивались ветви деревьев, на которых только-только распускались первые весенние листочки
Молли шагнула к нему и, крепко- крепко обняла.
— Глупенький ты мой, — сказала она ласково, — мама тебя любит.
Казалось, всё наконец-то успокоилось. Молли уже начала верить: всё становится на свои места, жизнь входит в новое, спокойное русло. Но едва она выдохнула — как на пороге появилась её дочь. И с порога, с раздражением в голосе, заговорила:
— Мама, ты очень изменилась. Ты стала холодной. Раньше ты жила ради нас, помогала, была рядом… А теперь ты отдалилась.
Посмотри на соседей — там родители живут ради детей! Ждут, пока они прочно не встанут на ноги
А ты… ты как будто вообще о нас забыла.
Молли растерянно посмотрела на неё, не веря ушам.
— Но я ведь и так помогаю, милая, — тихо проговорила она. — Помогаю, как могу — деньгами, делами, вниманием… Разве этого мало? К тому же ты замужем, у тебя своя семья. Разве не пора становиться самостоятельными?
— Мама, не кричи! — воскликнула дочь, всплеснув лапками и отводя взгляд в сторону. — Ты всё время повышаешь голос, постоянно орёшь на меня! — губы её дрожали, и она сжала кулачки, пытаясь сдержать слёзы.
Молли вздрогнула, но сдержалась.
— Я не кричу, милая. Просто иногда говорю строго. Но это не крик…, я говорю спокойно
Но дочь не слушала.. Она психанула, резко развернулась и ушла, хлопнув дверью так, что в углу дрогнула фарфоровая ваза.
Молли тяжело вздохнула и опустила плечи, ей было очень тяжело и обидно.
И только Стефон — её милый, добрый Стефон — подошёл, обнял за плечи и мягко прошептал:
— Всё наладится, Молли. Ты — замечательная мама. Дети повзрослеют и поумнеют.
Она прикрыла глаза, уткнулась ему в грудь и, впервые за долгое время, позволила себе немного поплакать. Это были слёзы обиды, усталости и печали.
Только рядом со Стефаном она могла быть просто собой, потому что знала, что он поймет, потому что любит ее такой какая она есть.
Вскоре наступил день рождения Молли. Целый день она ждала, что дети поздравят ее, но дети не пришли и не позвонили, просто прислали на телефон сухую открытку с поздравлением.
Как же ей стало обидно. Молли подошла к окну и горькая слеза потекла у нее по щеке.
— Вот таких детей я воспитала, — подумала она, тяжело вздыхая. — Всё отдала им: свою молодость, своё здоровье, свою любовь. А в ответ — сухая открытка с поздравлением.
На Новый год дети снова поздравили её сухой открыткой. А в начале весны Молли решила поговорить с сыном.
— Мне сложно с тобой разговаривать, мам, — сказал он. — Думаю, нам нужна помощь Лисы Патрикеевны. Пусть она научит нас лучше понимать друг друга. Я хочу, чтобы в нашей семье был мир, но увы не получается. И мне и сестре сложно с тобой.
— Я не понимаю, о чём ты, — ответила Молли. — Разве я была к вам неуважительной? Можешь привести хотя бы один пример?
— Не знаю, мам, — сын пожал плечами. — Думаю, нужно сходить к Лисе Патрикеевне. Она поможет и подскажет.
— Хорошо, — вздохнула Молли. — Давай сходим. Может, она и правда поможет наладить отношения с детьми.
Встреча с Лисой Патрикеевной проходила в уютной комнате: мягкие кресла, тусклый свет, сушёная лаванда в вазочках… Но почему-то Молли с первых минут чувствовала себя тревожно. Как будто что-то не так.
Лиса встретила её с натянутой улыбкой и чуть холодным взглядом:
— Расскажите, с чем пришли, — ровно сказала она.
— Я… — начала Молли, с трудом подбирая слова. — Я правда хочу понять, что делаю не так. Дети говорят, что я их «не слышу», что я «отдалилась», но ни один из них не может объяснить, в чём именно. Я ведь всю жизнь старалась ради них. Всё, что делала — только для их блага. Мне казалось, главное — чтобы они были счастливы. Но, видимо, этого недостаточно. Иногда мне кажется, будто моя жизнь — это сплошной долг. Будто я — не мать, а служанка, обязана всем и сразу, просто потому что родила их. Как будто я раб своих детей, у которой нет ни права на усталость, ни на свои чувства.
Лиса кивнула с видом участливого понимания, но её взгляд тут же скользнул к сыну Молли.
— Ну вот, всё предельно ясно, — сказала она спокойно, глядя на сына, словно Молли и вовсе не было в комнате. — Ваша мама решила, что выполнила свою миссию. Всё, что должна была — сделано. Остальное, извини, по желанию. Если тебе что-то нужно — обратись, может, поможет. А может и нет. Она ведь теперь не обязана..
Молли нахмурилась, сбитая с толку.
— Простите, но… вы, похоже, меня не так поняли, — тихо сказала она. — Я не отказываюсь что-то менять. Я просто не понимаю, в чём именно не так. Мне действительно нужна помощь, я не хочу ругаться с детьми. Я хочу… разобраться.
Лиса чуть приподняла брови, словно удивлённая этой наивной попыткой объясниться. Пожала плечами, не глядя на Молли.
— Ну, насколько я вижу, вы хотите наладить контакт, — сказала она уже сыну. — Только вы пока на разных берегах. Мама говорит одно, вы слышите другое. Такое бывает. Иногда просто… не сходятся. Это не катастрофа. Просто так бывает.
Молли замолчала. В груди будто что-то оборвалось. Слова — её слова — исчезали в пустоте. Как будто она пыталась докричаться до людей через стекло. Она была здесь. Но как будто уже нет. В этой комнате звучал только приговор.
Виновна.
В том, что устала. В том, что посмела захотеть жизни. В том, что не умеет угадывать желания по взгляду.
— Я всё понял, — сказал сын, поднимаясь. — Она ничего менять не собирается.
— Возможно, — добавила Лиса, — вам с сестрой стоит пока пообщаться вдвоём. Без мамы.
— Хорошо, — тихо кивнул он. — Я подумаю…
После беседы Молли долго шла по лесной тропинке, тихо плача. Не такой она представляла эту встречу. Не так.
Дома её встретил Стефон. Без слов он налил ей горячего чая, накрыл тёплым пледом и сел рядом.
— Ну как ты? — тихо спросил он, голосом, полным заботы.
Молли покачала головой.
— Знаешь… — с горечью прошептала она, — я думала, что Лиса поможет нам понять друг друга, стать ближе, сохранить то, что уже на грани… Но получилось совсем наоборот. В сердце будто нож воткнули — и провернули.
— Тсс… — Стефон обнял её крепче, прижимая к себе. — Тише, тише, родная, я рядом.
Его рука нежно скользила по её плечу, а Молли плакала — тихо, почти беззвучно..
— Ты не сделала ничего плохого, Молли, — прошептал он. — Ты вырастила их. У всех теперь свои семьи, свои амбиции, свои обиды. Но ты имеешь полное право жить. Не просто выживать — а жить. Для себя. Это не преступление. Ты пришла с открытым сердцем. Ты пыталась понять. А дальше… дальше уже не всё в твоих лапках.
— Знаешь, — сказал Стефон, — когда-то и я был… ну, тем ещё сыном.
Он улыбнулся, перехватив её взгляд.
— Да-да, не смотри на меня так. Был момент — я сильно обидел маму. Это случилось ещё при жизни бабушки.
Бабушка у меня была особенной. Мудрая до глубины души. К ней за советом приходили даже из соседних деревень.
И вот однажды она рассказала мне историю. Про человека, у которого был дом — и большой старый сад.
Этот дом он унаследовал от родителей. Каждый день проходил мимо деревьев, шёл к себе — и не замечал их. Не ценил. Думал: зачем? Сад и так растёт, сам по себе. Чего с ним нянчиться?
Хотя знал, что есть люди, которые с любовью ухаживают за своими садами. И в ответ они расцветают, радуют глаз и сердце.
Он видел таких людей. Видел, как они трепетно касаются каждой веточки, говорят с растениями. И всё равно думал: «Зачем? У меня и так всё есть».
Он принимал сад как должное. Не хотел ничего менять.
Шли годы. Он погрузился в работу, суету, заботы. Совсем забыл о саде — перестал поливать, обрезать сухие ветки, убирать опавшие листья.
А потом однажды пришёл — и увидел: всё засохло. Деревья мертвы, цветы увяли. Пустота.
Он медленно шёл по этому погибшему саду… И вдруг увидел пень.
Тот самый, на котором когда-то мама сажала его к себе на колени и говорила: «Тебя ждут великие дела, сынок!»
А вот здесь, у дорожки, она мазала ему коленку зелёнкой, когда он упал с качели.
Тогда сад был живой, цветущий, полный жизни — а мама обнимала его с такой любовью, что ему казалось, будто он — самый счастливый ребёнок на свете.
— Ах, мама… как же мне тебя не хватает, — прошептал он.
— Прости, что, повзрослев, я стал видеть в тебе лишь недостатки.
Теперь я понимаю: маму нужно любить просто за то, что она есть .
Ведь в детстве я тебя любил даже после шлепков — а почему, повзрослев, стал относиться к тебе иначе? Почему вдруг решил, что ты что-то мне должна? Что-то недодала?..
В тот момент он твёрдо решил: он возродит свой сад.
Потому что это — его наследие. Его память о близких. Его корни.
Он стал заботиться о нём по-настоящему. С любовью. Берёг каждую веточку, каждое растение. И сад стал отвечать — расцветать, оживать.
И вот тогда он понял: любовь и забота — это не долг. Это дар.
— С родителями так же, — тихо закончил Стефон. — Они — как этот сад. Их нужно беречь, пока они рядом. Потому что потом… может быть уже поздно.
Он замолчал. Посмотрел на Молли с теплотой.
— Вот такой я был шалопай, — добавил он с грустной улыбкой. — А мама… мама всё равно любила меня. Даже когда я делал глупости, она видела в моих поступках не просто шалости, а попытки найти себя, и любила меня без условий. Вот что остаётся с тобой навсегда — эта бесконечная, терпеливая любовь, которая согревает даже в самые холодные дни.
Молли сжала его руку.
— Спасибо тебе, Стефон.
Он мягко улыбнулся.
— Всё будет хорошо, Молли. Обязательно.
На мгновение он замолчал, глядя перед собой, словно вслушиваясь в собственные мысли.
— Знаешь… близких обидеть проще всего. Нам почему-то кажется, что они обязательно простят. Что всегда поймут. Но это не всегда так.
Он перевёл взгляд на неё, мягко сжал её пальцы.
— Я верю: твои дети однажды поймут. И всё обязательно наладится.
Три месяца спустя, когда Молли уже почти смирилась с тем, что отношения с детьми стали холодными и отстранёнными, её телефон неожиданно зазвонил. На экране высветился номер сына. Сердце застучало быстрее.
Она взяла трубку, и в голосе сына прозвучала тихая, немного робкая нотка:
— Мама, прости… мне тебя очень не хватает.
Молли тихо заплакала.
— Я тоже тебя очень люблю, сынок.
Наступила пауза — слова были лишними, потому что сама тишина соединяла их сердца.
— Мама… — продолжил он, — я был неправ. Ты просто моя мама, и я тебя люблю.
— Спасибо, сынок, — ответила она с теплом в голосе.
В этот момент в сердце Молли зажглась надежда. Она поняла — всё ещё можно исправить, просто нужно время.
Жизнь похожа на сад. Иногда он кажется заброшенным и сухим. Но стоит лишь полить и позаботиться — и сад снова расцветёт. Так же и с близкими: любовь может всё изменить.
А дочка?.. Спустя пару дней после разговора с сыном, Молли получила сообщение:
— «Привет, мам. Просто… хотела узнать, как ты.»
Маленькая строка — но в ней была целая вселенная.
Молли улыбнулась сквозь слёзы, и сердце её наполнилось теплом. Она знала — всё будет хорошо.
Вот такая история случилась в одной далёкой стране, там, где единороги пасутся на бирюзовых полях, а в синем небе летают жёлтые бабочки.
♨ Возможно вам понравится сказка Как Фуфтик на родителей обижался
Ваш психолог, Галина Жемчугова
Я рядом:
ВКонтактеВКонтакте
Telegram
Telegram
Подарки от Галины Жемчуговой (жми)
